Христианский манифест

Френсис Шеффер

Глава шестая. Распахнутое окно

Что ждёт нас впереди? Я думаю, перед нами лежат два возможных пути.

Первый путь определяется фактом консервативного поворота, определившегося на выборах 1980 года. Впервые за много лет в США широко распахнулась экономика, куда хлынул свежий воздух спасительных возможностей. Будем надеяться, что это окно останется отрытым и впредь, и не только в отношении одной проблемы, даже такой важной, как сохранение жизни – хотя, разумеется, каждому христианину следует молиться и добиваться отмены отвратительного закона, потакающего аборту. Но не будем забывать, что это не изолированная проблема. Скорее, мы обязаны молиться и добиваться того, чтобы всё целое материалистического, случайностного мировоззрения было отброшено назад со всеми вытекающими из него следствиями по всему фронту нашей жизни. Я молюсь, чтобы окно оставалось открытым. Я надеюсь, что так это и будет.

Ныне, когда окно остаётся открытым, мы обязаны воспользоваться им всеми способами, доступными нам как гражданам, как христианским гражданам демократической страны, всё ещё сохраняющей свободу. Мы обязаны действовать, чтобы отбросить назад чуждое мировоззрение. Это будет не просто, так как его приверженцы не собираются сдавать позиций. Они хорошо окопались, они наступали, не встречая сопротивления в течение долгих лет, и прибегнут ко всем средствам, чтобы сохранить наступательный напор, ими достигнутый, и чтобы удержать и упрочить результаты, которых они добились во всех сферах.

Для примера стоит только посмотреть, как отнеслись средства массовой информации к д-ру Эверетту Купу. Д-р Куп является одним из самых выдающихся хирургов-педиатров в США. Среди прочих наград он получил высшую награду от французского правительства за новейшие достижения в области педиатрической хирургии. Но вот его выдвинули на пост Главного хирурга страны, и средства массовой информации обрушились на него с полнейшим пренебрежением к объективности и его блестящей репутации хирурга. Они просто не могли допустить, чтобы раздался его голос – он слишком красноречиво отстаивал священную ценность человеческой жизни!

Мы обязаны понимать, что должны будем сражаться за каждый шаг на нашем пути. Но мы обязаны использовать открывшееся окно, чтобы изменить направление событий в этот самый последний час. И мы должны наступать с верой в победу, надеясь, молясь и трудясь, чтобы окно в самом деле могло оставаться открытым, и враг отступил.

К сожалению, некоторые из нас, отягощённые ответственностью лидерства, обязаны подумать и о возможности второго пути.

Второй путь ожидает нас в случае, если окно захлопнется. Что станем мы делать тогда?

Думать об этом вовсе не значит, что мы прекращаем делать всё от нас зависящее, чтобы удерживать окно распахнутым. И, однако, кто-то обязан думать о том, что делать, если оно закроется.

Для начала присмотримся к нынешней атмосфере в нашей стране. Вспомним о контр-культуре 60-х годов. К концу 60-х годов многие разочаровались в своих надеждах отыскать идеологическое решение проблем страны на базе наркотиков и движения Новых левых под водительством профессора Маркузе.

Обращаясь к тем, кто вышел из 60-х и 70-х годов, мы обнаруживаем, что в США не так много анархистов. По контрасту, ряды анархистов растут в Европе – в Западной Германии, особенно в Западном Берлине, в Голландии, Великобритании и даже в Швейцарии. Этих нельзя не заметить. Они истошно вопят: «Никому никакой власти!» Они выводят гигантские «А» на стенах прекрасных соборов и старинных церквей, а также правительственных зданий. Нигилисты! Я видел граффити на стене правительственного здания в Лозанне: «Государство – враг! Церковь – его прислужница!». Они живут в точности с тем, что выкрикивают с эстрады певцы рок-музыки панков. Большинство людей не прислушивается к тому, что те выкрикивают, даже слушая их музыку. Они кричат о нигилизме, безнадёжности, бессмысленности жизни, анархии. Анархисты Европы ныне живут именно таким образом и выступают на практике против целого общества.

Но этого не происходит в США. В 70-х годах представители контр-культуры принялись встраиваться в систему с тем, чтобы получить свою долю общественного богатства и поддерживать собственный стиль жизни. Они могут продолжать прибегать к наркотикам, но уже не в порядке идеологического решения.

Я хочу кое-что прибавить к сказанному. В период Никсона много говорилось о «молчаливом большинстве», но немногие понимали, что оно в свою очередь делится на две части – большинство и меньшинство.

Большинство молчаливого большинства составляют люди, обладающие только двумя обанкротившимися ценностями – стремлением к личному покою и достатку. Покой значит для них только возможность жить так, чтобы их не трогали, не приставали с несчастьями других людей ни в других странах, ни в собственном городе. Достаток значит ошеломляющее и всё вырастающее процветание – жизнь, составленную из вещей и всё новых вещей – успех, измеряемый всё возрастающим уровнем материального изобилия.

Меньшинство молчаливого большинства – это те, кто стоит на той или иной принципиальной позиции, и часто эта позиция остается, по меньшей мере, по стилю христианской, даже если сами они уже не настоящие христиане.

Следует понимать, что бунтующие юнцы и большинство молчаливого большинства естественным образом соединяются и поддерживают друг друга в постановке социальных задач, несмотря на то, что они могут придерживаться весьма разных стилей жизни. Аналогичным образом нельзя забывать, что хотя существуют колоссальные расхождения между либералами и консерваторами в сфере политических целей, окончательный результат их политической деятельности в сущности один и тот же, коль скоро и те и другие опираются на одно и то же гуманистическое мировоззрение. Как христиане мы обязаны выступать целиком и полностью против целей гуманистической системы, независимо от того, контролируют ли её консервативные или либеральные элементы.

Терри Истленд пишет в журнале «Commentary»:

«Теперь стало модным не только среди образованных людей, но и среди многих рабочих совмещать экономический консерватизм с социальным и моральным либерализмом. Что обозначает: сбалансируйте бюджет, но снимите запрет на кокаин и марихуану, и пусть аборты делаются по первому требованию. Если либерализм 60-х годов оставил заметное наследие, то оно проявляется в гораздо более либеральном и гедонистическом образе жизни, которого придерживаются ныне многие американцы, включая старшее поколение и, скажем откровенно, многих политических консерваторов».

Какой процент избирателей на выборах 1980 г. голосовал, исходя из принципиальных соображений, и какой стремился исключительно к увеличению собственного материального благополучия?

Дж. Ф. Вилл, публикующийся в 360 газетах, включая «Washington Post», писал в статье «Риторика и действительность», напечатанной в «International Herald Tribune»: «В 1980 г. около 20%, голосовавших за республиканцев, отдали свои голоса консерватизму, и 80% – подъёму экономики, неважно каким способом».

Задолго до того, как я прочёл эту статью, я утверждал то же самое. И если желанный подъём экономики не состоится, что тогда? Кто поверит, что единство, составляемое недовольной молодёжью и помешанными на своём достатке и покое людьми старшего поколения, позволит окну оставаться открытым!

Глупо было бы торжествовать по поводу распахнутого ныне окна, пологая, что нами достигнута верная победа. Мы то и дело слышим: «Дует ветер перемен». Верно, но слишком часто те, кто так говорит, забывают, что это не значит, что ветер перемен автоматически останется с нами.

И если окно захлопнется, если люди не получат «подъёма экономики, неважно каким способом», я не думаю, что мы вернёмся к старому либерализму последних 50 лет. Скорее, я предполагаю, что нас ожидает какая-то форма элитарной авторитарности, как я писал уже в заключении моей книги «Как мы должны теперь жить?»

Всё, что потребуется для установления такой элиты, в большей части Западного мира сведётся лишь к иллюзии «подъёма экономики». И такая элита упрочится с особенной лёгкостью, если потрудится придти к власти в маске конституционности, как это было во времена Августа в Римской империи. Если это ей удастся, я не думаю, чтобы общественное сопротивление всколыхнуло что-либо большее, чем чуть заметную рябь.

Какого рода элита может это быть? Это пытается предсказать ряд мыслителей. Дж. К. Галбрэйт (1908-) предвидит элиту, составленную из интеллектуалов (в особенности из академических и научных кругов) и правительственных чиновников. Дэниел Белл (1919-), профессор социологии в Гарварде, провидит элиту отборных интеллектуалов, контролирующих взрывное развитие технологии, т.е. технократов. Джералд Холтон (1922-), профессор физики и истории науки в Гарварде, по-видимому, соглашается с Беллом. Журнал «The Chronicle of Higher Education» цитирует Холтона в статье «Куда ведёт нас наука»:

«Проблема состоит в следующем. Всё чаще и чаще, принципиальные решения, глубоко затрагивающие нашу повседневную жизнь, не могут быть адекватно осмыслены людьми, не обладающими огромной научной и технологической эрудицией. По последним оценкам, почти половина законопроектов, представляемых на утверждение в Конгресс США, содержит существенный научно-технологический компонент, в то время как около двух третей дел, рассматриваемых окружным судом столицы, включает рассмотрение действий агентств федерального правительства, причём всё большее и большее число таких дел относится к вопросам, находящимся на переднем крае технологического прогресса.

Поскольку неспециалист не способен принимать решения по таким вопросам, ему приходится доверяться, в сущности слепо, узкой элите экспертов. Таким образом, встаёт фундаментальный вопрос: способен ли всё ещё народ США управлять собой и, следовательно, жить в условиях свободы?»

Маргарет Мид писала в 1959 г. в журнале «Dedalus», что учёные начинают принимать в нашем обществе статус жрецов непогрешимого божества. Пора назвать своим именем это явление, состоящее в том, что вы находитесь в руках – остаётся надеется – добронамеренной элиты, что вы утрачиваете контроль над вашими политическими решениями. С точки зрения Джона Локка, имя такому явлению – рабство.

Что до меня, то я думаю, что мы не должны исключать из состава этой предположительной элиты суды, и, особенно, Верховный суд, по следующим причинам:

1. Они уже правят страной на основании произвольного социологического права.

2. Они произвольно творят значительную часть права, так же как и его истолкования.

3. Они доминируют над всей государственной системой.

Они определяют, что могут и не могут делать исполнительная и законодательная власти, и обыкновенно не встречают сопротивления. Говорят, что в последнюю пару лет Верховный суд обнаружил тенденцию прислушиваться к двум другим ветвям правительства. Однако, как ни хотелось бы надеется, что разовьётся тенденция самоограничения нынешнего «Имперского суда», цифры указывают на другое. В течение первых 195 лет своего существования Верховный суд аннулировал только 91 постановление Конгресса – т.е. существенно меньше, чем по одному каждые два года – тогда как за последние 10 лет он аннулировал 15 постановлений – по три за каждые два года.

Тем не менее, подчеркнём, что главный вопрос заключается ныне не в том, какого рода элита может нас поработить. Главное то, что это практически неизбежно, если массы не получат своего «подъёма экономики». В то время, как я пишу эти строки, Британию потрясают забастовки, по меньшей мере, частично являющиеся результатом попыток оздоровления экономики после 50 лет скандальных перерасходов. Правительство США также повинно в перерасходах за последние 50 лет, и это вырастает в болезненную проблему. В самом деле, политическая цена за решение этой проблемы может оказаться слишком высокой, чтобы сделать решение возможным.

Я надеюсь, что приверженцы гуманистического мировоззрения, которые всё больше направляли нашу культуру в последние 20, 30, 40 или около этого лет, не сумеют захлопнуть окно, употребив все свои усилия. Но, если им это всё же удастся, если они возьмут верх, ещё более увеличив свои влияние и власть, глупо было бы ожидать, что религия и религиозные институты не пострадают ещё больше, чем до сих пор. Хотел бы я знать, сколько людей среди верующих осведомлены о характере судебных процессов, имевших место против церкви в течение последних 10 лет в самых различных частях страны? От содержания этих дел волосы встают дыбом!

Прокурор Р. Л. Томс перечисляет следующие вопросы, которые будут рассматриваться в этом году и подлежат окончательному урегулированию в течение ближайших 10 лет в судах, административных советах, исполнительных комитетах и законодательных органах США:

1. Подлежит ли суду пастор, священник, как шарлатан, прибегающий к духовному наставлению в случаях, требующих вмешательства психолога или психиатра?

2. Может ли общежитие студентов-христиан при колледже обладать теми же правами, что и обычные студенческие братства и сестричества?

3. Могут ли христиане, школьники старших классов, собираться в лагерях общественных школ с целью религиозных дискуссий?

4. Имеют ли право учителя-христиане общественных школ собираться перед занятиями для совместной молитвы?

5. Имеют ли право студенты-христиане собираться группами в общежитиях государственных университетов?

6. Может ли Департамент медицины и образования потребовать от христианского колледжа сообщить информацию о студентах-наркоманах и алкоголиках как об инвалидах?

7. Имеет ли право церковь построить воскресную школу или детский сад на участке, относящемся к жилой зоне?

8. Могут ли преследоваться по закону родители, отдавшие своих детей в религиозную школу, не одобренную местным учебным советом?

9. Подлежит ли освобождению от налогов на безработицу независимая школа с полностью религиозной программой, как это делается в случае школ, которыми владеет церковь?

10. Может ли государство преследовать церковь, уволившую в соответствие со своими религиозными верованиями гомосексуалиста, что является нарушением закона, направленного против дискриминации при приёме на работу?

11. Имеет ли право семинария отказать в получении диплома гомосексуалисту?

12. Вправе ли города продолжать разрешать церквям их 40-летнюю практику изображения сцены Рождества перед входом в здание городского управления?

13. Допустимо ли использование законов с целью запрещения собираться в жилых домах для изучения Библии?

14. Вправе ли светский суд решать, какая из групп, образовавшихся в результате раскола локальной церкви, приобретёт право на дальнейшее использование церковного помещения?

15. Обязана ли церковная школа принять на работу квалифицированного учителя, оказавшегося гомосексуалистом?

16. Может ли церковь быть подвержена судебному штрафу вследствие шума, явившегося результатом восторженного богослужения?

17. Вправе ли департамент медицины штата закрыть сиротский дом, находящийся в ведении церкви, в результате практики мягких телесных наказаний?

18. Допустимо ли ограничение права на религиозные призывы в общественных местах к специально для того отведённым помещениям?

19. Является ли младенец в утробе матери «личностью», обладающей конституционными правами?

20. Допустимо ли вывешивание 10 заповедей в классном помещении общественной школы?

21. Допустим ли в общественных школах период, предназначенный для молчаливого размышления и молитвы?

22. Можно ли петь рождественские гимны в общественных школах?

23. Обязательно ли предоставлять выходной день в субботу работнику, считающему себя обязанным посвятить этот день богослужению?

24. Допустимо ли проводить в церкви выпускную церемонию по случаю окончания общественной средней школы?

25. Могут ли официальные представители государства взять в свои руки контроль над локальной церковью на основании обвинений не согласных с её практикой прихожан?

26. Является ли освобождение церкви от налогообложения правом или привилегией, и если справедливо последнее, не представляет ли это освобождение неоправданную поддержку церкви государством?

27. Вправе ли государство определять минимальные требования к программе религиозной частной школы?

28. Не следует ли обложить церковь налогом, подобно всякой иной части общества?

29. Допустимо ли применение федерального трудового законодательства с тем, чтобы навязать религиозным предприятиям практику профсоюзных объединений?

30. Может ли государство потребовать от церкви покупку специальной лицензии прежде, чем та получит право на сбор фондов для поддержки своей деятельности?

31. Следует ли рассматривать больницы, школы, приюты, молодёжные организации, организации по оказанию помощи голодающим и т. п., находящиеся в ведении религиозных организаций, как светские учреждения, подлежащие контролю на общих основаниях со всеми другими учреждениями подобного типа?

Томс далее сообщает:

«В последнее время в США дважды было вынесено решение суда, гласящее, что группа студентов, желающая обсуждать вопросы религии, не имеет права собираться на территории государственного университета, так как это может привести к учреждению официальной религии в кампусе… Государство не может распространять свободу слова, практикуемую в университетских кампусах, на обсуждение религиозных вопросов».

Мы можем расходиться касательно того, как следует решить некоторые из перечисленных вопросов, но это не изменит серьёзности всей ситуации. Следует указать, что печальные последствия указанного списка грозят не только протестантам, но также католикам и евреям.

Что до христиан, пребывающих в состоянии самодовольной спячки, то, может быть, их разбудит такой громкий сигнал тревоги: в момент, когда я пишу эти строки, адвокат С. И. Эриксон защищает крупнейшую протестантскую церковь Лос-Анджелеса от обвинения в шарлатанстве. Это обвинение предъявлено родителям, чей сын покончил самоубийством, и которому пытались помочь пасторы этой церкви вместо того, чтобы передать его под опеку психиатров и психологов. Очевидно, что если церковь проиграет этот процесс, это будет иметь серьёзные последствия для всех религий. Более того, всякий, когда-либо пытавшийся помочь человеку, страдавшему страхами, не будучи профессиональным психиатром или психологом, может быть отдан под суд на основании указанного прецедента.

Не пора ли нам всем задуматься, что мы будем делать, если окно захлопнется? Мы не можем похвастаться тем, что хорошо видели до сих пор происходившее в стране как единое целое. И если мы не поспевали в прошлом за пехотой противника, хотел бы я знать, что произойдёт с нами в будущем, когда нам придётся иметь дело с его кавалерией?

Содержание