Посвящение Статута 1588 Жигимонту III

Лев Сапега

Найяснейшему пану Жигимонту Третьему, Божьей милостью королю польскому, великому князю литовскому, рускому, прусскому, жемойтскому, мазовецкому, инфлянтскому и иных [земель]. Тою же Божьей милостью государю и королю наследственному шведскому, готскому, вандальскому и великому князю финляндскому. И пану моему милостивому.

Были некогда времена, найяснейший государь король, когда в том объединении, сиречь сообществе человеческом, которое мы державой, речью посполитой, называем, государи и короли, свою власть над людьми осуществляя, руководствовались не правом писаным, или статутом, а только лишь своим разумением и прихотью. Однако, поскольку они часто отступали от своих, благопристойных обязанностей и заботились лишь о своей корысти, забывая об общем благе всех [граждан], это вело к тому, что недовольные образом их правления люди не государями, а тиранами их звали и залог безопасности и блага речи посполитой видели в одном лишь статуте и праве писаном. Именно на это указывал великий и славный философ греческий Аристотель, [который говорил], что там "бельлуа", а по-нашему дикий зверь владычествует, где человек по прихоти своей властвует, зато где опять право, или статут, имеет главенство, там сам Бог всем правит. А причина тому - то, что право является, по словам другого знаменитого мудреца, тем самым истинным рассудком и мудрым виденьем умысла человеческого, которым Пан Бог изволил одарить натуру человеческую, дабы согласно этому пристойному и мудрому виденью человек жил всегда добросовестно, а недобросовестного бы остерегался. Но поскольку природа распорядилась так, что не все люди приобретают от рождения разума больше, нежели богатств и жестокосердных наклонностей, то поэтому и обуздали Пан Бог и право его святое непокорных этим удилом, дабы недобросовестные люди несли надлежащее наказание за дела свои, равно как и добродетельные люди получали должное вознаграждение. В этом же и есть цель и предназначение права на свете - там государства, королевства прочны и в целости бывают сохранены, где лихие люди - кару, а добрые люди - награду получают.

Того всегда боятся те, кому своевольство мило, а разум - неприятелем. Они бы и рады сбросить это удило, чтобы право главенства не имело, рады обратить [закон] в ничто. Так некогда вели себя оные королевичи и юноши римские, которые всячески препятствовали замыслам сенаторов, желавших скинуть тяжкое иго владычества королевского, или тиранского, и по праву писаному раду чинить. Противились те юноши, не желая никакого над собой такого права иметь, ибо полагали, что право глухо и не даст себя уговорить, если в чем-либо провинится человек, и не делает право различия между убогим и богатым, тогда как пан-господин на лица взирает и у него можно найти и милость, и прибежище. Лучше, [думают такие люди], под самой непосредственно королевской властью жить, нежели так опасно полагаться и счастье свое основывать на одной только лишь безупречности жизни и соблюдении прав. Такая, подчеркиваю, есть точка зрения, и всегда найдутся люди своевольные, непокорные, которым угроза права отнюдь не мила, но противна распущенному их своевольству.

И обозрев все это, найяснейший милостивый государь, мы почитаем себя счастливым народом, ибо Пан Бог нам изволил дать таких государей и предшественников вашей королевской милости, которые не только в правлении своем государевом не руководствовались одним лишь своим разумением и прихотью, но от них самих исходила инициатива к тому, чтобы мы сами бы себе права творили, как наибольшие гарантии вольности посполитой, и не допускали бы над собой чрезмерного владычества государей, а посредством права отмерили бы им определенную границу власти их над нами. И за это навечно в памяти нашей они остались. Тем более так и вы, ваша королевская милость, имя свое в нашем народе изволили увековечить тем, что первым же шагом своего правления изволили нам утвердить Статут новый, исправленный во многих местах людьми мудрыми и сведущими в законах, избранными для того из нашего народа, а также и тем, что изволили нам дать разрешение, чтобы [тем Статутом] руководствовались все суды в этом государстве вашей королевской милости - славном Великом княжестве Литовском. И я, от имени всей державы, речи посполитой, вашу королевскую милость, пана своего милостивого, покорно за столь милостивую ласку благодарю.

А поскольку работу эту я взял на себя и этот Статут в типографскую печать отдал, то его приношу в дар вашей королевской милости, как наивысшему хранителю всех прав и вольностей наших, прося Пана Бога, чтобы он изволил духом мудрости и всяческою удачею в делах вашу королевскую милость одарить, дабы ваша королевская милость, государь правил долго и счастливо. И дабы хвала Пана Бога всемогущего через вашу королевскую милость преумножена была, и вся речь посполитая в целости и покое сохранена была, и столь благочестивое правление вашей королевской милости на этом свете славою бессмертною, а по смерти - наградою вечной жизни было бы вознаграждено. С тем нижайшие службы мои вкупе с подданством верным ласке вашей королевской милости старательно приношу.

Писано в Берестье [Бресте] лета от рождества Сына Божьего 1588, 1 декабря.

Вашей королевской милости, пана моего милостивого нижайший слуга и верный подданный
Лев Сапега, подканцлер Великого княжества Литовского.

Перевод со старобеларуского Олега Лицкевича